Мировоззрение консерваторов

Во второй половине 50-х годов идеи неоконсерватизма распространились в республиканской партии настолько, что один из их выразителей, К. Росситер, протестовал против отождествления консерватизма с индивидуализмом. Росситер доказывал, что консерваторы 50-х годов так или иначе принимали социально-экономическую линию «нового курса» и что сторонники «твердого индивидуализма» в свете означенной трансформации консерватизма заслуживали другого политического наименования — реакционеров.
Внедрение доктрины государственно-монополистического регулирования в платформу республиканской партии вопреки мнению К. Росситера отнюдь не означало краха традиционных индивидуалистических доктрин. Более того, в последующие периоды время от времени происходило их возрождение, причем выразителями выступали очень влиятельные деятели республиканской партии. Фактически в идеологии американского консерватизма развивались два течения — традиционное, которое принято называть консерватизмом, и неоконсервативное, импульс которому дали идеи «нового республиканизма».
Наиболее видным выразителем консерватизма на протяжении последней четверти века выступает Б. Голдуотер. Он был политическим лидером республиканцев в середине
60-х годов, кандидатом в президенты в 1964 г., вожде» «ястребов» в сенате США в последующий период. Голдуотер — автор многих книг, обосновывающих идеологические заповеди консерватизма, в том числе исторические оценки американского прошлого. Самая известная среди них — «Мировоззрение консерватора» — разошлась тиражом в 700 тыс. экземпляров.
Работы Голдуотера пронизаны воинствующим антикоммунизмом, демагогией и невежеством. Тем не менее именно его оценки исторического опыта США, в том числе и особенно буржуазного реформизма и государственно-монополистического капитализма, наиболее точно отражают мировоззрение консерваторов.
красивые любовные стихи

Представители социального христианства

В центре «прогрессистского» движения находились буржуазные либералы типа висконсинского губернатора Р. Лафоллета, представителей социального христианства, реформистски настроенных публицистов, профессоров, журналистов (Р. Эли, У. Уэйл, У. Липпман и др.). Они поддерживали определенные антимонополистические мероприятия, борьбу с политической коррупцией.
На правом фланге прогрессистского движения оказались такие буржуазные деятели, как Т. Рузвельт, В. Вильсон, и «просвещенные» представители монополистического капитала типа Дж. Перкинса, которых можно охарактеризовать как псевдопрогрессистов и для которых демократизм являлся ширмой, скрывающей стремление нейтрализовать влияние социалистического и антимонополистического движений. Заимствовав из программ социалистической партии, популистов, белламистов ряд наиболее умеренных требований, буржуазные реформаторы объявили себя выразителями чаяний угнетенных общественных слоев.
Различие мотивов разных социальных сил, выступавших за реформы в США, не исключает, естественно, возможности возникновения коалиций между ними. Примером такой коалиции, как показано в исследованиях В. Л. Малькова, Д. Г. Наджафова, Н. В. Сивачева и других советских историков, явился временный союз Ф. Д. Рузвельта и либеральных демократов с массовыми социальными движениями на втором этапе «нового курса», когда было осуществлено наибольшее количество социальных реформ за всю историю США. Но наличие этого союза не отрицает того факта, что Рузвельта волновало укрепление позиций американского капиталистического общества. В отличив от многих других буржуазных политиков он осознавал, что достижение этой цели было просто невозможно без серьезных уступок эксплуатируемым классам. Согласие Рузвельта на эти уступки, в которых были заинтересованы, пусть из других соображений, народные массы, в обусловило возникновение между ними своеобразной политической коалиции.
Полисы Селевкидского государства

Направленность буржуазно-реформистских преобразований

Центральное место в работах неолиберальных авторов занимает проблема содержания и направленности буржуазно-реформистских преобразований в новейший период американской истории. Их подход к этой проблеме до конца проясняет классовые позиции как неолиберальной историографии, так и неолиберализма в целом. Вместе с тем в нем можно выделить две концепции: первую с определенной условностью можно назвать концепцией Голдмана — Шлезингера-младшего, а вторую - концепцией Хофстедтера — Гэлбрейта.
Неолиберальной школе, как показывает анализ этих концепций, свойственно рассматривать историческое развитие государственно-монополистического регулирования в США как борьбу и соперничество двух изначальных буржуазно-реформистских программ — «нового национализма» Т. Рузвельта и «новой свободы» В. Вильсона. При этом если одна группа неолиберальных историков (ее наиболее авторитетными выразителями являются Голдман и Шлезингер) считает, что в буржуазном реформизме со времени «нового курса» произошел синтез «нового национализма» и «новой свободы», то другая группа (ее признанные авторитеты — Хофстедтер и Гэлбрейт) полагает, что в развитии государственного социально-экономического регулирования в США восторжествовал «новый национализм».
Доктрина «нового национализма» была сформулирована и изложена известным либерально-реформистским идеологом Г. Кроули (сегодня его почитают в США как классика неолиберализма) в 1909 г. Затем она была подхвачена Т. Рузвельтом и стала знаменем прогрессивной партии США на выборах 1912 г. Доктрина «нового национализма» обосновывала необходимость юридического признания всех главных реальностей монополистической стадии капитализма в США: утверждение экономического господства крупных предпринимательских объединений и крах традиционной свободной конкуренции; образование крупных профсоюзов и распространение их контроля над рынком труда; возникновение массовых социальных движений и коалиций в пользу государственной защиты «аутсайдеров» монополистического общества.
Памятник Бородинской битве

Регулирование взаимоотношений

Цель государственного социально-экономического законодательства заключалась, по Кроули, в регулировании взаимоотношений между новыми социальными силами и коалициями в направлении достижения классовой гармонии и «всеобщего благоденствия».
Доктрина «новой свободы», ставшая кредо демократической партии в момент прихода к власти В. Вильсона, напротив, требовала восстановления и защиты традиционных «свобод», особенно же позиций мелких предпринимателей, фермеров, торговцев в сфере бизнеса. Требованиям «нового национализма» о «регулировании» монополий доктрина «новой свободы» противопоставляла требование «регулирования» конкуренции в смысле защиты ее от узурпаторских намерений крупных корпораций. Доктрина «новой свободы» не получила (да и не могла получить) практического воплощения в годы президентства В. Вильсона, но ее антимонополистическая риторика помогала распространять в массах представления о демократической партии как о защитнице «маленького человека».
Согласно интерпретации Голдмана—Шлезингера, соперничество «нового национализма» и «новой свободы» завершилось на втором этапе буржуазно-реформистских преобразований Ф. Д. Рузвельта. Если на первом этапе «нового курса», доказывали они, Рузвельт был озабочен восстановлением экономических позиций капитализма и, следовательно, достижением взаимопонимания между государством и корпорациями, то на втором этапе он уделил главное внимание конкурентным возможностям мелкого бизнеса, фермерства, социальным правам рабочих и всех «забытых американцев»40. Интерпретация Голдмана — Шлезингера является, можно сказать, образцом неолиберальной утопии: она трактует государственно-монополистическое регулирование как идеальный компромисс монополий, немонополистической буржуазии, пролетариата, обеспечивающий их интересы в полной мере.
Более реалистический и одновременно более промонополистический характер носит интерпретация исторического опыта государственно-монополистического регулирования Хофстедтера — Гэлбрейта.
Замок Сен Жермен.

Буржуазно-реформистские традиции

Р. Хофстедтер считал «новый курс» высшим достижением в буржуазно-реформистской традиции США, однако истолковывал его достижения весьма своеобразно. Во-первых, как уже отмечалось, он считал достоинством «нового курса» его «деидеологизированиый» характер (это «качество» «нового курса» не более как домысел неолиберального историка). Во-вторых, Хофстедтер видел превосходство «нового курса» над популистско-прогрессистской политической традицией в том, что «новый курс» был обращен не в «прошлое», а в «будущее», преследовал цель не восстановления свободной конкуренции и спасения мелкого бизнеса, а достижения взаимопонимания между монополиями и обществом и использования преимуществ крупномасштабного производства в интересах «всеобщего благоденствия». Неолиберальный историк выставлял высший балл «новому курсу» не за что иное, как за отказ от антимонополизма и использование таких способов врачевания социально-экономических болезней капитализма, которые были приемлемы для финансово-промышленных корпораций.
Еще более откровенно защищал союз буржуазного государства и монополий как непременную основу социально-экономических реформ Д. К. Гэлбрейт.
Д. К. Гэлбрейт признан одним из ведущих неолиберальных идеологов в современных США. Хотя формально он явлжтся экономистом и одно время даже избирался президентом Американской экономической ассоциации, многие буржуазные обществоведы США, в первую очередь профессиональные экономисты, не без оснований считают его по преимуществу социологом и политическим мыслителем. В своих многочисленных работах 50—80-х годов Гэлбрейт, опираясь на неолиберальные принципы, показал широкую панораму государственно-монополистического капитализма CLTIA, выступил с ретроспективной оценкой деятельности всех буржуазно-реформистских президентов, подверг критике своих идейных противников как «справа», так и «слева» и набросал перспективы буржуазно-реформистского будущего Америки (в теориях «уравновешивающей силы», «нового индустриального общества» и др.).
Флимс и Лаакс

Ретроспективная оценка

В ретроспективных оценках истории буржуазного реформизма в США Гэлбрейт дал изощренную критику антимонополистического законодательства. Один из его аргументов вполне реалистичен: антимонополистическое законодательство в США всегда было направлено против конкретно-правовых форм предпринимательских объединений, что позволяло последним возрождаться и процветать под «новыми вывесками», но это законодательство было бессильно перед неискоренимыми экономическими основами и закономерностями монополизации, обнаружив свою полную неэффективность. Дело, однако, в том, что Гэлбрейт использовал этот аргумент для дискредитации самой идеи антимонополизма, а вместе с ней и антимонополистического движения и выгораживания монополий, которые, согласно его концепции, в перспективе, в эпоху возведения «нового индустриального общества», выступят самым надежным союзником либерализма!
В то же время Гэлбрейт объявлял мелкий бизнес, одну из опор антимонополистических движений, оплотом... консерватизма и заносил антимонополистическое законодательство в идеологические постулаты. Барри Голдуотера и других реакционных апологетов «свободного рынка». В данном случае Гэлбрейт явно спекулировал на противоречивой двойственной природе мелкой буржуазии и совершал явные идеологические подлоги, смешивая в одну кучу антимонополистическую мысль и реакционную голдуотеровскую философию «свободы предпринимательства».
Мелкая буржуазия США в лице отдельных слоев действительно оказывала в различные периоды американской истории поддержку реакционным демагогам так же, как, скажем, германская мелкая буржуазия выступала в качестве социальной опоры фашистского режима. Это обстоятельство, отражающее одну из сторон противоречивой природы мелкой буржуазии, не дает оснований отрицать другой ее стороны — реального демократического потенциала, проявлявшегося ярко как раз в участии мелкобуржуазных слоев США в многочисленных массовых антимонополистических движениях XX в.
типы строчек

Антимонополистическая идеология

Совершенно несостоятельно и отождествление Гэлбрейтом антимонополистической идеологии с реакционной философией «твердого индивидуализма» на том основании, что антимонополисты защищают свободную конкуренцию. Ведь антимонополистическая философия всегда пропагандировала свободную конкуренцию без участия корпораций, а Голдуотер и другие консерваторы всегда требовали «свободы рук» для корпораций! Антимонополисты США всегда были сторонниками демократического социально-экономического законодательства, ограничивающего произвол монополий и расширяющего права эксплуатируемых масс. Голдуотеровцы всегда были противниками любого государственного ограничения «свободы рук» бизнеса, что на практике означает полный разгул частнокапиталистической эксплуатации. Голдуотеровцы — прямые наследники социал-дарвинизма, а антимонополисты США были их первыми историческими антагонистами.
Ретроспективные оценки антимонополизма и буржуазного реформизма Гэлбрейта ставят целью собрать исторические аргументы в пользу идеи «либерально-реформистского» альянса государства и монополий. Подобная идея — весьма опасная иллюзия многих современных неолибералов в США. Она в свою очередь опирается на тенденциозный социологический и исторический анализ эволюции роли буржуазного государства и монополий в XX в.
Гэлбрейт исходит из того, что буржуазное государство утвердилось в качестве господствующей силы американского общества в XX в.: «Семьдесят пять лет назад в Соединенных Штатах считалось само собой разумеющейся истиной, что преобладающей силой является корпорация. Страх вызывала перспектива контроля бизнеса над государством. Люди острого ума разделяли мнение Маркса, что государство является исполнительным комитетом капиталистического предприятия. Однако с течением времени страх перед господством бизнеса убывал, между тем как страх перед господством государства возрастал».
паранормальное